Охотник на ведьм - Страница 56

Москва. Не знаю, кому и чем она отзывается в сердце, но каждый раз, когда я схожу на перрон Белорусского вокзала, мне немного больно. Наверное, за Империю, которую просрала кучка мрази, прикинувшись благодетелями человечества. Может, поэтому я никогда не сообщаю родителям о точной дате своего приезда, чтобы не огорчать расстроенным видом. Хотя так оно даже лучше; для них — приятный сюрприз, а для меня — лишнее время, чтобы привыкнуть к темпу, который отличает москвичей от приезжих. Никогда не замечали, что в толпе легко опознать гостя столицы? Нет, не потому, что они подолгу рассматривают схему метро и оглядываются по сторонам. По темпу перемещения. Жители столицы не просто идут, они стремительно носятся по улицам — мегаполис диктует свои правила.

Уже прямо на перроне ко мне подскочил чернявый мужчина.

— Куда едем?

Да, ничего не скажешь, акцент у него истинно московский — «кюдаиедэм».

— Улица Марии Ульяновой.

— Иде эта? Дарогу покажиш?

— Недалеко от Дома Книги, на Ленинском.

Он несколько мгновений думал, будто вспоминал, что это такое — «книга», потом назвал цену. Ничего не скажешь — с фантазией водитель.

— За эту цену, дорогой, сам езжай, — отмахнулся я. Цена была завышена раз в пять, если не больше. — Найду дешевле.

Так и получилось. Стоило мне немного отойти в сторону от вокзала и поднять руку, как тормознул частник на потрепанной шестерке, с которым мы и сторговались за нормальную цену. В открытое окно бил сухой ветер с привкусом раскаленного асфальта. У нас жарко, но и здесь не сахар — добавилась пыль и выхлопы автомобильных пробок.

— В гости приехал или по делу? — спросил меня водитель, седоватый мужчина лет сорока.

— Почему сразу в гости? — усмехнулся я. — Может, я коренной москвич.

— Нет, — сказал он, резко бросая машину на обгон, — не похож. Да и акцент, — он щелкнул пальцами, — вроде и русский, но не из России. Эмигрант, что ли?

— Что-то вроде этого, — кивнул я и потянулся за сигаретами, — Командир, у тебя как — в машине курить можно?

— Кури, сам балуюсь, — махнул рукой он.

Да, он прав. Акцент у русских, живущих в Прибалтике, есть, с этим не поспоришь. Нам кажется, что это не так, но россияне быстро просекают, что ты не местный. Ладно, чай не шпион и не разведчик, чтобы маскироваться. Переживу как-нибудь.

У скейт-парка, на Ленинском проспекте попросил остановиться и, расплатившись, вышел. После этой гонки по улицам, когда кажется, что от аварии отделяет несколько мгновений, а ноги по привычке ищут педаль тормоза, захотелось пройти пешком. Хотя и прогулка имеет свои минусы — обувь посерела от пыли.

Ну а дальше вы, наверное, и сами догадываетесь — встреча с родителями, поцелуи и слезы мамы — «как же ты исхудал!» Кто бы сомневался! Независимо от вашего возраста (вы можете приехать с румянцем на всю морду и парой лишних килограммов), для нее вы всегда будете ребенком, которого надо накормить, причем до того состояния, когда брючный ремень причиняет определенные неудобства. Потом, когда уже самый маленький кусочек скушать совершенно невозможно, и родители чувствуют, что вот, ты уже готов, начинается вторая серия, марлезонского балета: «когда-же-ты-женишься». Эту часть вытерпеть будет сложнее, так как покушать люблю, а вот постоянно кивать головой, надоедает.

На следующее утро я решил пробежаться (а как же иначе!) по городу. Во-первых, давно здесь не был, а во-вторых, люблю столичные книжные магазины, у нас такого выбора нет и не предвидится. Сразу покупать ничего не буду, иначе прогулка быстро закончится, и придется возвращаться домой, загруженному, как верблюд. Добрался до Пушкинской, и когда поднялся наверх, меня словно в парилку засунули — дышать нечем, рубашка через час начнет прилипать к телу. Жара! Единственный выход — совместить прогулку с распитием зеленого чая, перемещаясь короткими перебежками от одной кафешки до другой. Погулял, называется! Если таким будет весь отпуск, то отпустите меня обратно, там все родное и привычное, даже Нежить! Из метро вышел не к памятнику, а у Макдональда — прогуляюсь в сторону Нового Арбата, по Тверскому бульвару. Не спеша прошел до памятника Сергею Есенину, где на постаменте всегда лежали живые цветы, и присел на лавочке, «привыкая» к этому шумному городу. Да, господа, это вам не цветаевская Москва, нарисованная акварельными строчками ее стихотворений. «Домиков со знаками породы» здесь уже не найдете, а вот Вавилонское столпотворение — запросто! На соседней лавочке устроились гости с юга; половина из них сидела на скамейке, половина — на корточках, гортанно обсуждая проходивших женщин. Вот и «кавалерия» подоспела — два патрульных милиционера (один из которых был вооружен «ксюхой») лениво направились к этой компании, чтобы проверить регистрацию (можно сказать заранее, чем эта проверка закончится!). Кстати, интересная вещь — а зачем им в городе автомат? Или, как в интернете пишут, «чтобы пистолеты не отобрали»? Вполне резонно, если учесть, что патрульные до сих пор носят стандартную кобуру, из которой и в спокойной обстановке пистолет не сразу достанешь. Если память мне не изменяет, в советской милиции был норматив: достать оружие и произвести первый выстрел — четыре секунды. Да, я повторю — четыре секунды! Чему вы удивляетесь? Оружие носится в закрытой кобуре, с включенным предохранителем и без патрона в патроннике. Извините, но достать пистолет из кобуры под легкой курткой и произвести два выстрела для более-менее тренированного гражданина норма — 1,5-1,7 секунды. Причем произвести не просто выстрелы, а прицельные, по стандартной мишени I.P.S.C. Отстрелять по двум мишеням — четыре выстрела, норма — 2,6 секунды. Замечу, норматив не спортивный, когда используется специальная кобура, а повседневная, для скрытого ношения.